Марта и я

Я хотела собаку в детстве. А потом выросла и перестала хотеть. Мало ли, что там в детстве было, потом же вот она взрослая жизнь, настоящая.

Которая почти закончилась, когда мне было 34 года. Я лежала в коридоре одной московской больницы, потому что реанимация была закрыта на ремонт. В коридоре за ширмой. Мне было так больно и плохо, что я уже не могла двигаться. И обезболивающего и жаропонижающего мне было нельзя. Больше нельзя. Твоя задача – продержаться до утра. Потом начнет действовать тяжелая гормональная терапия, будет плохо, но будет шанс.

Не было ни слез, ни страха, никаких эмоций вообще. Наверное, вряд ли это можно назвать «в здравом уме и трезвой памяти». Но там был такой момент, когда все отодвигается на второй план и наступает полная кристальная ясность. Даже, кажется, где-то был и туннель из света. И ясность заключалась в следующем: я не была готова умирать. Потому что в моей этой жизни не было еще чего-то важного, что мне прям вот позарез как надо. И тогда я решила, что если выйду отсюда на своих ногах, то никогда больше не буду работать, отдавая силы за деньги на то, что для меня не ценно, и заведу собаку. Прям вот так это и прозвучало в моей голове.

На следующий день меня чутку отпустило. И я начала читать в интернете про собак. Но выйти на своих ногах я смогла только через месяц. А обслуживать себя - только через полгода. И тогда же начала искать на страницах приютских каталогов, кто отзовется.

Первое обещание (про силы за деньги) мне пришлось единожды после этого нарушить. Но это уже совсем другая история. Да и с собакой все получилось несколько иначе, чем было задумано.

Итак, я ничего не знала о собаках вообще. Листала страницы приютских каталогов и ждала, когда “откликнется”. Не было и каких то конкретных параметров: мальчик-девочка, большой-маленький, щенок или старенький. Просто ждала этих глаз. Когда сердце екнет. И дождалась. Это было два щенка, черных бородатика с миндалевидными глазами, похожие на ризенов. В приюте “Супер-собака” Химки. Пока мы с другом собирались (минут 20), мне позвонила куратор и сказала, что их обоих уже разобрали. Из чего я сделала вывод, что бородатики из этого приюта расходятся, как горячие пирожки :) и что я люблю бородатиков.

Потом мой друг уехал в командировку и оставил мне машину. На всякий случай. И случай произошел. Я увидела фото, вот этой самой песы, с ее пушистостью, розовым носом и грустными человеческими глазами. Мне показалось, что с моим полным незнанием ничего о собаках - с этой я договорюсь.

Как сейчас помню, это было 18 марта 2013 года. Понедельник. Я позвонила маме, но она плохо себя чувствовала и поехать со мной не могла… Все друзья на работах. Просмотровый день в приюте официально четверг. Да за три дня мою собаченьку уже отхватят с руками!!! Еду одна. Волонтер Маша готова была показать мне собаку, через много лет, когда я писала ей о Марусе, она помнила ее, меня, как я приехала и сразу вызвала у нее доверие, но уже не помнила, что ради меня посередине дня в понедельник отпросилась с работы и как помогала моей собаке в машине “тошнить в пакетик”, и как заносила ее на руках в ветклинику, потому что та не могла идти от страха.

Я прилетела в приют - и мне вывели ее, из отдельного загона в карантине. Сказать, что я почувствовала, это ничего не сказать. Я не почувствовала ничего из того, что следовало бы. Ни радости, ни умиления, ни желания погладить, ни предчувствия, что с этого момента моя жизнь изменится навсегда.

Я почувствовала разочарование и отчуждение. Очень лохматая, очень грязная и пахнет, как бомж, на поводке не идет, на других собак отрывисто лает. И больше, чем я рассчитывала. Примерно раза в два.

Берете? Беру.

Мы оформляем документы и ставим чип.
Как ее перевозить в машине? собаку, которую я не знаю? Маша берет собаку в охапку и решительно садится на заднее сиденье. Я хорошо знаю Химки - там есть ветклиника и большой зоомагазин. Нам нужно ВСЕ!

По дороге собаку веерно тошнит в чистом салоне машины моего друга, и Маша помогает с пакетиком. Как вы ее назовете? Наверное, Джули. А че, Джули и Джулия, отличный будет тандем.

На приеме подтвердили - примерно полгода, выглядит здоровой. Надо прививать. Я закупила лежанку, шлейку, рулетку (!!!), мешок сухого корма и миски. И мы погрузились
Дальше мы едем вдвоем.

Всю дорогу собаку тошнит на бывший чистый салон чужой машины и на новый лежак. Но она хотя бы не истерит, тихо стоит сзади и трясется.

Джули, Джули… уговариваю я ее.

Мы приехали домой, и теперь я чувствую себя как в той задаче про козу, волка и капусту. Если я оставлю собаку в машине и попру вещи, то чисткой салона можно не ограничиться. А если я отведу собаку в незнакомую квартиру, а потом пойду за вещами, то к чему я приду? И я принимаю решение тащить собаку на рулетке в одной руке, а все барахло в другой и в зубах. Но когда мы вышли из машины, обнаружилось, что псина не хочет идти. Она легла, вросла когтями в землю и сказала, что останется прям вот тут и точка.

Итак, я стою посреди улицы, в зубах у меня пачка корма, в одной руке рулон лежака, на который собаку тошнило, упаковка с мисками, а в другой руке рулетка, на земле собака. Надо сказать, что припарковаться мне удалось довольно далеко от дома и на улице, как мы помним, март, так что следы от когтей, которыми собака хотела бы укорениться, оставляли во льду на земле неслабые борозды. Итак, я поперла эту тяжкую ношу, а люди, которые нам встречались по пути, укоризненно качали головами: «почто животинку тиранишь….».

У подъезда обнаружился новый интересный факт – взойти по лестнице собаченька отказалась наотрез. То есть совсем. Я поднажала.

В подъезде нас встречала делегация из консьержки и пары моих соседок, надо сказать, достаточно дружелюбно настроенных. Они помогли допереть вещи, пока я поднимала собаку по еще одной чертовой лестнице и упихали нас со всем этим добром в лифт.
Дома собаня рванула вперед и нашла самый безопасный с ее точки зрения угол – под дальним стулом в кухне. До сих пор удивляюсь, как она туда заколупалась целиком, даже тогда туда могла пролезть максимум ее морда.

И мгновенно заснула.

Тогда я обнаружила первое благословенное качество моей собаки: перегружаться через сон. Впоследствии какой бы стресс она ни испытала, как бы ни устала или ни испугалась, стоит Марте минут 20 поспать, и она встает обновленная, как птица Феникс.

Я таким качеством не обладаю. Поэтому не нашла ничего лучше, как выйти прогуляться.
Я гуляла и думала примерно в ключе «Ё-мае, во что я вляпалась!». По итогам этих мыслей была куплена бутылка темного пива.

Когда я вернулась, я еще более отчетливо поняла, во что вляпалась. Оно было разлито и разложено посередине моей чистой уютной кухни. А собаченька уже лежала под столом, расправив длинные ноги. И даже махнула мне хвостом.

Я ушла в комнату и выпила пива. Вооружилась перчатками, разодрала две старых простыни на миллион тряпочек. Помыла пол в кухне и снова пошла прогуляться. За детскими пеленками.
Я положила пеленку в коридоре и попросила собаченьку ходить в туалет отныне и впредь сюда. Собаченька кивнула и с тех пор всегда делала это туда. После этого я меняла пеленку, надев резиновые перчатки. Однажды я увидела, как собака прет в зубах резиновую перчатку из ванной. Удивилась и пошла за ней, чтобы отобрать. А она принесла перчатку к «отработанной» пеленке - видела, что я так делаю?

Мои брови поползли на лоб.

Пожалуй, я не ошиблась в выборе.

На следующий день утром меня подняли звуки, которые способны не хуже пожарной сирены подбросить с кровати любого собаковода. Собаку рвало в комнате.

Мое пробуждение она встретила, с энтузиазмом размахивая хвостом.
- Знаешь, ей не подходит имя Джули, жаловалась я по скайпу другу. Другой мой друг, опытный собачник (ох сколько их потом было этих советчиков, воспитавших 20 овчарок!!!) считает, что в имени собаки должна быть буква Р. Типа ей так проще привыкнуть и реагировать на подзыв)))
На что друг подал не менее альтернативную идею:
- Ты можешь назвать ее на М, раз она появилась у тебя в марте.

Ну и да, на должность креативного директора я никогда не претендовала и дважды два сложить могу: на М и чтобы была буква Р… Так родилась Марта.
Собаченьке понравилось.

В тот же день тот мой друг, который опытный собачник, поклялся приехать ко мне в выходные помочь собаку помыть. А был, как мы помним, еще только вторник. Представив себя еще четыре дня в этом запахе, от которого щипало глаза и которым начали наполняться углы моей квартиры по мере освоения Мартой, я решила взять счастье в свои руки и помыть собаченьку сама.

То, что я осталась цела и невредима, а собака не получила подкрепление агрессии, это чистая случайность. Не всем бы так повезло. Зато я узнала о своей собаке кое-что еще прекрасное. При комплектации ей не заложили файлик, отвечающий за агрессию на людей. Совсем.
Никогда в своей жизни Маруся не зарычла, не гавкнула, даже губу не подняла на человека. А поводов у нее было достаточно, как покажет история.

Так вот, песка стоически вытерпела процедуру заноса в ванну, мытья, выноса из ванной. При попытке приблизиться к ней с феном конкретно обиделась и пошла носиться по квартире, вытираясь о стены и мягкую мебель. Вот и уборку заодно сделали.

К вечеру у меня была очень мохнатая, кучерявая и ароматная собаченька.
И спать она легла возле моей кровати.

На следующее утро собаченька уже встречала меня, радостно размахивая хвостом и положив голову мне на кровать. И тут потянулись наши суровые будни.

До первых майских мы с Мартой с тех пор ни разу так и не гуляли. Пока шла дегельминтизация и две прививки – это как раз и было почти полтора месяца. Ну и я не особо рвалась, если честно. Собаченька исправно два раза в день делала свои дела на пеленку в коридоре. А при виде шлейки по-прежнему ложилась с видом «вот я щаз умру прямздесь». Все мои попытки «поводить ее по комнате» тренировки ради проваливались с треском.

То есть у меня как бы есть огромная собаченька. Но без выгула. И пяточки у нее такие розовые и чистые, просто загляденье. Через угрюмую собаченьку уже проклюнулся озорной щен. Мы гоняли мячик, тягали канатик, нам было весело, беззаботно и безопасно.

При виде любых людей кроме меня Марта забиралась под кровать. И оставалась там, пока люди не уходили. Первой удостоилась благосклонности терьера моя мама. Надо сказать, что с людьми моя мама сурова, а с животными у нее талант – лечить наложением рук и все такое. И Марта тоже попала под ее флюиды и немалую роль тут сыграли вкусни.

Потом мне вменяли в вину то, что я пропустила у собаки период социализации и нельзя при адаптации приютской собаки так долго не гулять. Сейчас я понимаю, что интуитивно сделала самое правильное. В ее полгода + и с опытом скитания по улицам у Марты все было отлично с социализацией. А вот с нервной системой как раз наоборот. Она боялась дверей, людей, но больше всего - шлейки и поводка, возможно, ее отлавливали петлей.

Позже в своей практике я видела много собак-бояк, которых любой ценой вытаскивали гулять. И да, они начали в итоге гулять, но многие из них так всю жизнь и делали это на полусогнутых. Марта отсидела дома два месяца и за это время успокоилась, раскрылась и в хорошем смысле обнаглела.

Без каких-либо специальных усилий Марта выучила сидеть (Сидеть! Сидеть! Сидеть!), дайлапу и еще «скажи Хааай!» - это когда собака поднимает лапу и что-то неразборчиво бурчит. Выучила я это с ней на адской смеси шейпинга и социального обучения – то есть я закрепила спонтанно поднятую лапу, а насчет бурчания, я просто долго повторяла, скажи Хаааай! скажи Хаааай! Видимо, в конце концов ей так это надоело, что она повторила, как смогла. Я уронила гордую материнскую слезу, и с этого момента началась моя карьера дрессировщика.

Вечером я ложилась спать, а терьер брал канатик, шел на лежанку и укладывался его грызть, с хрюканьем и причмокиванием. Меня накрывала волна окситоцина, и в эти минуты я была самым счастливым человеком на земле.

Жили мы не тужили, сделали прививки, терьер уже перестал шарахаться от людей, спокойно оставался один дома. Но смотреть правде в лицо мне отчетливо не хотелось. С собакой надо начинать гулять!

Конец апреля в том году был очень теплый, и на первые майские были запланированы шашлыки. Друг сказал – все, решено, Марта едет с нами на шашлыки!
Но как?
Как хочешь, едет и все.

В день Ч решительности моей не прибавилось ни на грамм. И тогда друг просто вошел ко мне в квартиру, пристегнул к собаке поводок, вывел ее из квартиры, в лифт, по лестнице, на улицу и посадил в машину.
То есть вот просто собака взяла и пошла без возражений.

Вероятно, его уверенность, спокойствие и решительность просто передались собаке. И потом все пошло как по маслу. Она протусила с нами на шашлыках, сходила в туалет на улице. И с того дня мы гуляли ежедневно без истерик, а пеленка больше не пригодилась.

Побочкой того, что Марта открыла для себя выгул, стали разодранные провода на пороге квартиры, когда я первый раз ушла и не взяла ее с собой. До этого я могла уходить сколько угодно в этот страшный холодный белый мир, а в этот теплый, зеленый и прекрасный отпустить меня у терьера не было никаких сил.

«Коррекцией поведения» стала перекладка проводов по потолку и увеличение объема выгула. Больше мы к этому вопросу не возвращались.

Однажды Марта заболела. Точнее, все это как-то накапливалось какими-то непонятными симптомами. То ее рвет с утра, то вечером, то одна лапа захромает, то другая. Я как бешеная мать протащила ее по всем врачам.

И тут я совершила очередную ошибку.

После 8 лет работы со свинками, когда понимаешь, что врачей нужной квалификации всего два на всю Москву, запись к ним за месяц, а свинка, если заболела, умрет через три дня, я помнила, что нужны связи и знания. После 8 лет работы и курсов у врача-ратолога я сама консультировала практически по всем вопросам здоровья свинок, кроме разве хирургических. Мне писали люди со всей страны, у них-то там нет наших двух специалистов. И два мобильных телефона двух лучших врачей у меня были всегда на горячих клавишах.

И поэтому с собакой я рассуждала примерно так: ну все остальные-то ветеринары должны же в них разбираться! Собака - скотина простая, квадратно-параллельная.

И я пошла в ближайшую клинику. Рентген ничего не показал. Анализы были хорошие. Мне порекомендовали сменить корм и подавать таблетки для суставов щенкам.

Стало хуже. Марту рвало каждый день утром и вечером и хромала она уже на все 4 лапы. И анализы показывали острый гепатит.

Узи, курс капельниц, антибиотики, гепатопротекторы и гормоны до кучи и новый дорогой лечебный корм.
Неделя передышки. И снова еще хуже.

По анализам собака уже приближалась к параметрам печеночной комы.
И наконец я решилась сменить врача. Уже по рекомендации подруги-ратолога.

Новый врач - новые анализы, капельницы, узи, корм. Диагноза нет, ситуация ухудшается. Мы ездили в клиники и лаборатории, как на работу.
Тогда-то я и узнала аденовироз, лямблиоз, дирофиляриоз, боррелиоз и прочие страшные слова. Но ничего этого у Марты не было.

Моя собака не могла больше есть и ходить. Я кормила ее с рук, уговаривая и причитая над каждым куском.

Светило сдалось. Но надо отдать ей должное, поступила так, как поступил бы любой этически адекватный человек. Призналась в этом честно и направила нас к своему учителю, одному из лучших узистов Москвы.

Марта так привыкла ходить по врачам, что в любой кабинет заходила, размахивая хвостом. В новой суперклинике к нам отнеслись серьезно. Еще куча анализов на вирусы, проверка на шунты и наконец УЗИ. На УЗИ Марта просто заснула. Гуру, у которого училось наше светило, сказала так же честно: "Я вижу какую-то фигню, а что это, понять не могу". К столу со спящей собакой был приглашен рентгенолог, которая сразу забрала нас к себе, и через пять минут у нас был диагноз.

Диафрагмальная грыжа.

Впоследствии операция показала: разрыв достиг такого уровня, что практически весь кишечник был «намотан» на легкие, желчный перекручен пополам, а печень была где-то прижата, и все это сопровождали множественные внутренние отеки. В общем было понятно, почему собака не ест, было непонятно, как она еще дышит.

Операции такой сложности делали в нескольких местах в Москве, и эта клиника была одним из них. Операция требовала вскрытия грудной и брюшной полостей, в то время как собака находится на аппарате искусственного дыхания.
Меня предупредили, что, если диафрагма будет совсем изношена разрывом, как марля, края которой расходятся под иглой, то придется зашить собаку как есть, заказать за границей имплант стоимостью как чугунный мост (такой спец материал, который накладывают на дырявую диафрагму), дождаться его, потом заново разрезать собаку и повторить все сначала, только правильно.

И до кучи анализы показали высокие титры активного микоплазмоза. Который мог давать в качестве осложнения хромоту – полиартроз. Оказалось, что симптомы Марты – это были два разных диагноза. И лечить микоплазмоз было некогда. Надо было сначала спасти жизнь.

Тогда я вечерами училась в художке. Все это хирург сказал мне по телефону. Я до сих пор помню желтый коридор нашей студии, который я измерила своими шагами раз 500 за тот вечер.

Я согласилась. До операции было два дня. Прогноз весьма туманный. И за эти два дня мне надо было найти пока только первую кучу денег. Но кого пугают такие задачи, когда есть ясность?

Самое ужасное в любой болезни – это неизвестность. Когда есть ясность, я могу протрезветь от своих страхов, опасений, нерешительности и начать действовать. Слаженно, четко и быстро.
Когда заболела я, врачи оценивали мое гипотетическое излечение примерно в стоимость моей квартиры. Проще говоря, мне сказали, что если я хочу жить, мне придется ее продать. Но я не стала. Я включила мозг. И гугл. И то, что я гуглила, было так страшно, что я перестала спать. И поэтому я взяла много работы. Чтобы ночью было чем заняться. Все заработанные гонорары я тратила на лучших специалистов в своей области. Лучшие специалисты вывели меня на международную экспериментальную программу, и оказалось, что я подхожу по параметрам.

Экспериментальная программа предполагала год лечения самым передовым препаратом новейшего поколения, который не продают в нашей стране просто потому, что его стоимость исключает наличие платежеспособных покупателей. Это на год, а что потом? А потом как повезет. Участвуешь? Да.

Подготовка к участию занимала полгода, и мне поставили две основные задачи: не умереть и улучшить свои лабораторные показатели. Полгода я просто жила, работала и разбиралась со своей жизнью. И помнила, что после курса лечения меня где-то уже ждет собака.

Наверное, существуют какие-то собачьи ангелы, которые просят кого-то там за собак и их людей. Пусть даже потенциальных. Наверное, Марта не могла больше ждать, скитаясь по улицам, и кто-то там на небе меня пожалел.

Когда пришло время участвовать в программе, оказалось, что мои показатели улучшились настолько, что я и так обойдусь. Это было в феврале 2013 года. А в марте появилась Марта.
Через полгода мне сняли инвалидность.

Примерно в то же время моей собаке поставили диагноз, я была при своей квартире, но накоплений, как вы понимаете, не нажила. Поэтому я просто пошла и взяла кредит на 100 тысяч, что по тем временам были баснословные для меня деньги.

Я отвезла Марту в стационар на операцию в 9 утра. Поцеловала в макушку и попросила вести себя хорошо. Мне сказали, чтоб раньше вечера не звонила, все равно с утра будут кастрировать стописят котиков, а "сложные" все потом.

Мысли о том, как она сидит там в клетке одна, меня измотали настолько, что я по приезде домой просто вырубилась.

Мне приснились мои бабушка с дедушкой. Их давно не было на свете, конечно. Ни до, ни после они никогда не снились мне вместе. Они гуляли в каком-то очень красивом парке, там было много зелени, простора, и ощущение покоя и безопасности. И Марта была с ними.

Я позвала их, но они продолжали гулять, не обращая на меня внимания. И тогда я догадалась позвать Марту. Они обернулись ко мне все вместе, и дедушка отпустил поводок. Когда Марта уткнулась лбом мне в колени, я проснулась от звонка телефона.

Анестезиолог сказал, что операция прошла успешно, диафрагма была в более-менее приличном состоянии, ее получилось зашить, желчный удалять не пришлось, все внутренние органы вернулись на свои места. А самое главное - Марта очнулась и начала дышать сама после ИВЛ.

Из плохих новостей - критическая потеря крови и совсем не ест. Приезжайте кормите.
И так начались мои ежедневные походы в стационар. Мне выводили шатающуюся собаку, которая все больше напоминала по конституции стиральную доску.
Я распаковывала полезный дорогой диетический корм и пыталась выдать ей хоть кусочек, а за маму? а за папу?

В какой-то день я поняла, что вижу каждый раз одних и тех же людей. Вот эта женщина навещает своего пшеничного терьера. У собачки, такой же молодой, как и Марта, лейкоз. И прогноз неблагоприятный. Они ждут переливания плазмы, и собачка тоже ничего не ест. Она кормит ее сдобной булкой, вымоченной в молоке. "Не полезно, но теперь ей можно все".

Пожилая пара навещает английского кокера. Он разгрыз и проглотил резиновую игрушку. При извлечении в другой клинике ему занесли сепсис. Однажды с ними пришла молодая женщина. Спаниель уже не мог ходить, его выносили в коридор и клали на плед, молодая женщина в дорогом офисном костюме стояла на коленях прямо на полу на этом пледе и гладила его ушки, наклонившись к нему лицом, что-то шептала, а потом показывала ему яркий детский рисунок.

Брутальный мужчина навещал своего крупного стаффа по кличке Верный. Не знаю, что с ним было, но он был уже старенький. В один из дней он на руках занес его в свой внедорожник, накрыл одеялом и пошел расплачиваться. В сумерках переулка я видела, как он провел руками по лицу, искаженному болью. Но у стойки администратора был уже собран и деловит.

У Марты была плохая коагулограмма, и ей тоже светило переливание плазмы. Ее не могли отпустить в таком состоянии, но в какой-то момент я поняла, что пока она не окажется дома, есть не начнет. И мы уехали.

Я отчетливо помню то чувство, когда мы ехали домой вдвоем в машине. Вот еще некоторое время назад я была совершенно больным, одиноким, финансово и физически беспомощным человеком. А сейчас я еду в теплой машине с любимой собакой - мы в безопасности и мы живы. Играет музыка, на улице уже темно. И мне спокойно, как никогда. Конечно, это еще не хэппи-енд, но забрезжила надежда, что мы обе справимся.

Итак, я забрала Марту из клиники, потому что она пять дней ничего там не ела, выделила ей под лежанку свое ватное одеяло. Она сидела на нем в первый вечер дома, глаза ее слипались, но позволить себе лечь и заснуть у нее просто не получалось. Я подошла и подрубила ей лапы руками.

И приготовила кашу с мясом. А оптовую партию лечебного корма мы с другом отвезли в ближайший приют и не кормили больше собаку промышленными кормами никогда.

Когда через 10 дней я с изрядно отъевшимся уже терьером приехала в клинику, интерны устроили небольшую баталию за счастье снимать Марте швы. Она с радостью предоставила победителю свое пузо, потом хирург, рентген, и нас отпустили домой восстанавливаться.

И в сухом остатке я получила относительно здоровую полуторагодовалую псину, у которой не было детства и юности, зато был огромный стресс и много боли. И как я сказала бы сейчас – полный поведенческий букет. Нет, она ничего не портила дома и была добра ко всем на свете людям. НО. У нее была высокая реактивность, проще говоря, она все время скакала, бегала, двигалась только рывками, ставила лапы на всех и на все, ломила на поводке так, что выдержать это было невозможно, хлопала зубами у меня перед носом, пытаясь показать свою любовь, а если я выходила в шапке с помпонами, она сходила с ума, пытаясь до них дотянуться, круглые сутки лаяла на дверь.

Помимо этого у нее сформировался жуткий зооагр из-за негативного опыта, о котором мне даже в мемуарах вспоминать не хочется. Она жралась на все что двигалось на четырех лапах в зоне видимости. Ну и полное непослушание, конечно.

А теперь ваши варианты, что я сделала в первую очередь со всем этим? Подсказка: это было совершенно типовое решение.

Я подписалась на канал Цезаря Милана и спросила совета у собаководов по площадке (да-да, тех самых, которые воспитали по 20 овчарок). Итогом стало то, что я начала заставлять собаку проходить в дверь только после меня, водить на суперкоротком и сильно натянутом поводке в положении «рядом» и купила строгач. Еще люди советовали ругать собаку за то, что она лает на других собак, которые свои, но хвалить, если лает на тех, которые чужие. Тут даже мой кинологически девственный мозг уловил какую-то нестыковку. Но мало ли… Вдруг собаки такие странные существа, что обладают особой логикой и заодно телепатей? Решение данного вопроса я оставила до приглашенного кинолога.

Два дня таких экспериментов привели к тому, что моя веселая собака слегонца приуныла, а у меня обострился артроз суставов от постоянного напряжения всего тела. Строгач лежал на полочке, я так и не смогла надеть его на Марту.

Кинолог был обычный, традиционный, некая девушка с некого форума. За одно только ей спасибо, еще по телефону она сказала убрать все эти извращения по поводу дверей и команды рядом. Я радостно вздохнула и пошла приласкать терьера, собашка воспряла.

Но не тут то было. На первом занятии мы учили все традиционные жести кирзовой кинологии: лежать путем надавливания на холку, рядом методом одергивания поводка, остальное, видимо, вытеснила от ужаса. В остатке я получила крючащее и разрывающее меня на части чувство стыда. Так не должно быть. Не может быть, чтобы это было устроено так!!! Моя собака, с ее энтузиазмом, задором, умом и креативностью заслуживает чего-то лучшего. Заслуживает уважения в конце концов.

Кинолога я больше не звала. Строгач выкинула.
Но зато приналегла на гугл. И мои молитвы были услышаны.
Каким-то чудом я нашла сайт своей первой школы. Прочла все доступные на тот момент материалы. Проплакала целый вечер от облегчения. Это незабываемое чувство, когда ты в пучине зияющего невежества и чуждости вдруг находишь своих.

И купила два первых курса - про дрессировку и про агрессию на поводке.
Через пару недель я уже знала все про сигналы примирения, а Марта - пяток новых трюков, рулетка и ошейник отправились вслед за строгачом в помойку. Собаководы на площадке перестали со мной здороваться. Жизнь налаживалась.

Все это время я перебивалась всякими журналистскими халтурами разной степени длительности и уровня оплаты. А потом они как-то вдруг все кончились. Наступил очередной кризис. На последней халтуре гонорар задерживали на несколько месяцев. Долги росли.

В то лето я только и делала, что смотрела сериалы и ходила по собеседованиям. Я продала все золото, что у меня было, кроме пары фамильных вещиц. Я написала объявление, что готова подрабатывать выгулом и ситтингом.

А с собеседованиями в крутые офисы задорого упорно не складывалось. Я отчетливо понимала, почему. Потому что все, что мне предлагали, было уже хожено-перехожено и сто раз не интересно. Поэтому глаз у меня не горел, и для работодателя я никакой привлекательности не имела, впрочем, взаимно.

Тогда же я пару раз сходила на народное пение. Народное пение – это не про «во поле березка стояла». Это обрядовая практика, которая совершается в определенный сезон, в определенном составе, определенным образом. И вот мы с подружкой сидим у меня дома, и я вещаю, что хочу новое дело, такое чтобы ух! А какое оно должно быть? Спрашивает подружка.
Ну…. Чтобы это было офигенно! И мне радость, и людям польза и радость. И достаток. И красиво. Вот такой был «конкретный» запрос. Но чувство было очень конкретное.

И вот там была такая песня, записанная на аудио от бабушки Лукерьи с Сумской области, про горошек. Как девушка сеет горошек, и он вырастает красивый, всем на радость, как ей это нравится, как она озолотилась на эту тему и всем еще было счастье. Со сложным красивым мотивом и невыносимо прекрасными диалектизмами. И мы разучили эту песню. Чтобы я пела, и ко мне пришло мое дело.

Через неделю я устроилась на журналистскую работу, которая мне совершенно не нравилась, но это было единственное место, куда меня взяли. И там была хорошая зарплата. Я не испытывала иллюзий: я сдала себя в аренду, чтобы отдать долги. И чтобы не было так невыносимо делать это, я решила пойти на обучение по работе с поведением, просто чтобы была какая-то отдушина в этом мраке.

Это был сентябрь 2015.

В первой главе этой истории я написала, что мне пришлось единожды нарушить данное себе обещание не отдавать силы за деньги за то, что для меня не ценно. Это был как раз тот самый случай. Чтобы отдать долги, я провела на этой работе почти два года.

Путь на работу – автобус и метро, выйти нужно было примерно в 7.30 утра. До метро ехать около 20 минут, но в 7.30 это было полтора часа. На моей остановке в автобус было не зайти, потому что у него просто не открывались двери от втиснутых внутрь людей. Нужно было пойти в соседний микрорайон и отстоять очередь на конечной. Тогда я могла сесть и полтора часа слушать лекции по зоопсихологии. Это были мои полтора часа счастья. Те, кто не смогли сесть, в середине пути начинали терять сознание – 1-2 человека за поездку стабильно.

Тогда я ненавидела свою жизнь и свою работу, однажды вечером я встретилась с подружкой в кафе и расплакалась, когда рассказывала, что вместо рабочих задач я думаю о щеночках-депривантах. Подружка удивленно смотрела на мой офисный прикид – она никогда не видела меня, одетой так официально. А на работе я считалась хиппушкой и «творческой личностью», моя суперофициальная одежда выглядела слишком альтернативно.

Я работала без выходных несколько месяцев подряд, не была дома по 16 часов. Я сразу договорилась с зооняней, что в середине буднего дня, каждый день, она будет приходить и час гулять с Мартой. По средам приезжала моя мама, и проводила с Мартой день, просто так, чтобы ей было не скучно и ее запаса терпения хватило до конца рабочей недели.
Сумма, которую раз в месяц я отдавала зооняне, была ничтожна в сравнении с тем, что за эти годы психика моей собаки не пострадала.

Уже тогда мне начали позванивать разные люди от других людей, кто слышал, что я могу помочь с собакой. И я делала это совершенно бесплатно, просто потому, что это было счастье. А в апреле того года случилась история с Бано-Эко, когда сотни людей за одну ночь очистили приют, где собаки жили в ужасающих условиях, и я понимала, что сейчас пойдет волна сложных собак и отказов. И начала консультировать всех желающих, кто взял собаку из Бано-Эко.
Но еще тогда я вообще не собиралась быть зоопсихологом, такая мысль мне даже в голову не приходила. Просто типа набирала практику для сертификации.

Однажды летом в районе 10 вечера я, конечно же, сидела на работе и поняла, что все. Я больше так не могу. Этому надо положить конец. А поскольку вариантов я не видела, то решила пойти более понятным мне путем профориентации, чем песня про горошек - через коучинг.

Это была кропотливая работа по выяснению моих желаний и возможностей, одним из вариантов там было развитие собственного бизнеса в области зооконсультирования, и этот вариант был в колонке запасных и нереальных.

Я выбрала работать в сторону надежного реального варианта (официальный запрос был - найти другую работу в журналистике, более интересную и прибыльную, в топ менеджменте уже).

В августе этого же лета я получила сертификат специалиста по поведению. Тогда у меня появились первые платные кейсы, такое вот милое хобби. И пусть будет типа.

Я составила новое крутое журналистское резюме. Разложила его там где надо. Но все пошло не так. И однажды осенью (помню, был дождь, листья желтые), я выбежала из офиса поплакать и поняла, что я больше туда не вернусь. Что я просто ни-ма-гу. С точки зрения процесса коучинга это было не логично. Я отдала долги, но не накопила подушку для перехода, у меня не было никаких конкретных наработок. Но войти снова в эту дверь уже было невозможно.
Я вошла, чтобы сказать, что я увольняюсь.

Дальше я не могу объяснить произошедшее никак, кроме как чудом и что какие-то высшие силы мне помогали. На работе у меня были неплохие отношения с начальством, к тому времени у меня была уже довольно высокая должность, и мы договорились, что я буду работать на полставки, пока не обучу достойного преемника. И еще на полгода потянулась моя двойная жизнь.

По понедельникам, средам и пятницам до обеда я была зам главреда крупного информагентства, общалась с министрами и дрессировала корреспондентов, а по вторникам, четвергам и пятницам вечер, а также субботам и воскресеньям, что греха таить, я надевала старые джинсы и куртку и бегала по собачкам. Как-то так получилось, что их сразу оказалось некое приличное количество. К концу этого периода на собачках я зарабатывала примерно столько же, сколько на полставки своей руководящей должности.

Это обратило на себя мое внимание, я села и посчитала. И офигела. И вместо того, чтобы ходить по собеседованиям, начала вкладываться в пиар. Мой коучинг по профориентации был успешно завершен.

И тут произошло событие, которое стало очередным поворотным в моей истории.

Однажды (я была в ипостаси замглавреда) мне позвонили из огромного издательского холдинга, сказали, что увидели мое резюме там где надо, и хотят мне предложить позицию главного редактора профильного издания. Только у них стописятступенчатая система тестов, вот если я ее пройду…

Не знаю, зачем я туда полезла вообще, возможно, это было необходимо как закрытие гештальта. Но я написала тестовое задание, сходила на три собеседования. И в итоге мне предложили эту должность. С зарплатой в ту сумму, которая мне и не снилась.
И вот он - перекресток дорог.

Одна – в издательский холдинг с соцпакетом и доходом. Тот же дресс-код, только одежда строже и дороже. Офис лучше. И дорога дальше.
Вторая – в драные джинсы, собачек, риски, ноль золотого запаса и погоню за мечтой.
В конце концов – можно было пойти окольной тропой: поработать полгода и заработать себе подушку безопасности. И тогда уже спокойно и безопасно, с чувством с расстановкой… Но как можно было отказаться от мечты, хотя бы на время, уже практически подержав ее в руках?

Я очень очень и очень благодарна – себе, мирозданию, кому-то там наверху, что у меня это было, что мой путь начался с признания того, что я достигла вершины своей карьеры и ушла с нее сама, по доброй воле, сделала выбор. Я счастлива, что со своей последней работы ушла, не оставив позади руины прогоревшего издательства, как это часто было раньше, но успешный прибыльный проект, который стал лучше с моим участием, и сильную команду, которая справилась без меня, не обиды, а людей, с которыми дружу до сих пор.

Наверное, это дало мне силы двигаться вперед. И первые два года одеваться в сэкондах, а потом купить машину. Просить помощи у друзей, а потом смочь помогать. Несколько лет не быть в отпуске, а потом научиться отдыхать все лето. И да, с тех пор я ни разу не надела ничего официальней кед и клетчатой рубашки.

Дальше особо нечего рассказывать. Клиенты, обучение, другое обучение, другие клиенты. Потом sputnik.dog и детский сад. Этот путь все еще со мной. И терьер тоже со мной.
И продолжение следует. Всегда.